Человеку свойственно стремиться к улучшению всех вещей, независимо от того, удастся ему это или нет. Это происходит на политическом, техническом, даже биологическом уровне и может иметь как прекрасные, так и катастрофические последствия. Одна из излюбленных сфер для манипуляций homo politicus - язык, являющийся основным носителем социальной идентичности. Язык является также мощным инструментом и инструментом мощи. Поэтому политики, лингвисты, философы и писатели всегда старались диктовать изменения языка, не позволяя ему развиваться естественным путем, определенные языки подавлялись, а другие - возвышались, регулировались правила орфографии или вводились новые эвфемизмы,чтобы заменить слова с негативным значением. С появлением национальных государств в Европе в XIX-м и XX-м вв. национальные языки оказались в привилегированном положении по сравнению с языками национальных меньшинств, а иногда они подвергались чистке от иностранных слов.

Так, в венгерском языке были заменены немецкие и латинские слова на свои венгерские, Французская академия борется (впрочем, безуспешно) за то, чтобы английские заимствования не проникали во французский язык, а в Исландии иммигранты долгое время вынуждены были менять фамилию по немецкому образцу из-за исландской системы патронимов. Конечно, литература (или её отсутствие) имеет огромное влияние на судьбу языка, а живая литературная традиция может помочь установить, нужно ли менять или стабилизировать язык, как это демонстрирует пример словацкого языка XIX в., при формировании нациии между собой конкурировали три версии литературного языка, и одна из них закрепилась в качестве современного словацкого языка .

И речь идет не только о словах, значениях и бесконечных реформах немецкой орфографии - языки в целом являются объектом планирования, часто по политическим или идеологическим мотивам. Так, при возникновении еврейского государства был создан современный иврит на основе древнего литературного языка, хотя можно было в качестве национального языка использовать идиш. Точно так же проект новонорвежского языка (Nynorsk) был важным средством при отделении Норвегии от Дании, при этом новая языковая норма создавалась на основе народных говоров, а не на базе языка, на котором говорили в столице Христиании (Осло), в значительной степени подвергшегося воздействию датского языка.

Специальный сценарий языкового планирования является межкультурная коммуникация (интерлингвистика). В то время как пиджины и креольские языки появились самостоятельно в пост-колумбову эпоху в результате развития европейской торговли, рабовладения, некоторые языки были целенаправлено стандартизированы, упрощены или созданы специально для облегчения межкультурной коммуникации. Примерами стандартизации таких вспомогательных языков (auxlangs) являются современный суахили в Восточной Африке или иезуитский Lingua Geral в колониальной Бразилии, который опирался на местный язык тупи и широко использовался в смешанных семьях и в торговле в районе Амазонии. Плановое упрощение можно заметить в таких проектах, как Basic English, Interlingua или Latino sine flexione, а профессиональные жаргоны часто упрощают грамматику и одновременно обогащаются терминологией (напр., английская терминология в авиации). Языки, созданные на основе существующих естественных языков, называются языками a posteriori, в то время как языки, построенные с опорой на философские системы, логику, символы, звуки и т.д., называются языками priori. Те же века, полные проявлениями жестокости и насилия, которые страдали от капризов и кнут националистического языкового планирования и подавления культурных меньшинства, были одновременно началом эпохи противоположных тенденций, направленных на создание апостериорных языков, включающих разные культуры и опирающихся на гуманизм. Наиболее успешный проект такого языка был эсперанто, созданный в 1887 году. Он черпает свою лексику и звуковую систему из существующих языков, в основном романских, вместе с тем использует регулярную грамматику и систему аффиксов для образования новых слов. Несмотря на регулярность и нацеленность на межкультурную коммуникации, эсперанто с тех пор вырос в обычный язык, в том смысле, что имеет носителей языка и поэтов. Как любой другой язык, он получает новые термины путем заимствования или творческого использования языка в обществе, которое способствует уменьшению влияния языкового планирования, чему способствует также собственная академия языка, бессильной в той же мере, что и Французская академия. В этом смысле эсперанто сегодня даже менее планируемый язык, чем, например, новонорвежский, который требует постоянного очищения для сохранения своей идентичности.

Существует только несколько известных примеров подлинно независимых априорных языков, и некоторые из них являются яркими примерами того, насколько изобретательным, веселым и творческим может быть человеческий разум. Solresol, например, основан на музыкальной нотации, его можно спеть, просвистеть или представить цветами или комбинации пальцев. В отличие от языка свиста пастухов на Канарских островах, Solresol имеет сознательно запланированную лексику.

Люди изобретают также языки исключительно для специальных целей, одной из которых является секретность, а не понимание. Большинство из таких языков - это закодированная версия существующих языков, например, "язык бандитов" (rövarspråket) Астрид Линдгрен. Могут также существовать такие языки a priori, как мистический Lingua Ignota Хильдегарда фон Бингена, в котором использовалась латинская грамматика, а слова и буквы были выдуманными. Некоторые художники приложили много усилий, чтобы обогатить свой художественный мир выдуманными языками, так называемыми artlang'ами; известными примерами являются эльфийский язык и язык гоблинов у Толкиена, универсальный клингонский язык в фильме "Звездный путь" (Star Trek) или языки из более поздних фильмов Na'vi (Аватар) и Dothraki (Игра престолов). В то время как все вышеперечисленные языки все еще выглядят и функционируют так же, как обычные языки, есть также языки, разработанные на чисто философских или логических основаниях и направленные на комплексную классификацию понятий. Примерами являются философская система Лейбница XVII века или современные языки логики Loglan и Lojban.

Наконец, калейдоскоп языкового планирования содержит область терминологии, где ученые - химики, биологи, геологи или социологи, стремясь освободить слова от ежедневных капризов неопределенности, двусмысленности и языковых изменений, определяют значения слов однозначно и раз и навсегда. В некоторых областях терминология дополняется своего рода научной или профессиональной грамматикой. Примером последнего рода является образование химических терминов (ср.: "самое длинное слово" на многих языках), а более естественным примером является латинская медицинская терминология, позволяющая стандартизировать длинные выражения или даже целые предложения. Вдохновленные такой терминологической работой и "энциклопедическим" движением XIX века, лингвисты пытаются построить также лингвистические онтологии и так называемые "словосети", в которых термины не определяются, но которые стремятся к классификации и связыванию слов (напр., WordNet).